Дискуссии - Наука

Сергей А. Алферов

В предыдущей книге «Экономика: изначальная и извечная» экономика была представлена в новых механизмах, именах и смыслах (метафизике), и при этом она реальная, практичная – иная по отношению оформившегося тренда на максимизацию прибыли и отдельное богатство. Так и здесь, это совсем иной системный взгляд на социальность, на общество. Если хотите, иная объемлющая «теория общества». И там, и здесь «исправление имён» произошло не самоцельно, но по накоплению проблем с изложением иного и нового содержания по смыслам и задачам.

Сказанное – это первый аспект (1) проблемы понятий, который есть отсутствие терминов для описания иной картины отношений, картины мира. И в проблеме социальных понятий и соответственно взаимопонимания можно выделить ещё 2 аспекта:

(2) применение терминов/понятий к социальным отношениям, в которых нет соответствующего реального основания, соответствующих обстоятельств, в которых действует иная целостность,

(3) нарушение норм/правил языка в зависимости морфемики и семантики, которые диктуют единую смысловую сетку и однотипное понимание слов.

Коротко скажем о втором, и развёрнуто о третьем, как создающем вопиющую ситуация в русском терминологическом секторе.

Есть одинаковые слова, за которыми разные понятия/представления людей разных культур, разных картин мира или эти представления из разных точек некоего общего процесса. Эти понятия расположены в разных контекстах, как-бы в разных мирах своего существования. Понятия характеризуют своё Целое. Исходят из своего Целого. Несут в себе комплекс представлений, взаимосвязей в рамках своего Целого. А у нас одно слово для всех таких комплексов. Так, например, мы применяем одно понятие и к зрелой стадии явления, и к стадии нарождения; или одно понятие – к неким разным фазам. А можно применять префикс, как в том случае, когда один и тот же человек и Артаньян, и Д’Артаньян; но имеет разное социальное приложение/значение. Есть некое скрытое качество явления – есть некий указующий префикс.

Приведём по 2-му аспекту ещё такой пример в отношении термина собственность. Формирование института собственности (и появление самого термина, смысла) происходило вместе (исторически) с формированием отношений и институтов государственности, суть которых есть отчуждение власти. Выделение и отчуждение одного было условием выделения и отчуждения другого – в рамках новой целостности. Параллельно с разведением власти между человеком и государством разводилась (в трёх смыслах: как появление, как увеличение и как разделение) и собственность. Сначала это происходило по некоему правилу/«праву силы»/уговору, а потом оформлялось по «праву слова»/закону. Как возникла вместе эта пара «собственность-власть», так она и будет снята – в неких новых качествах одновременно: человека, общества, отношений, экономической системы, власти…

У общины, племени, рода – не просто, не отдельная собственность. Их владение-распоряжение-пользование идёт вслед власти – в интересах всех «родовых членов». И до тех пор, пока есть власть! Там и тогда это неразрывное целое – в рамках ответственности и жизни.

Система переходит на иной уровень – меняясь во всех элементах, по готовности всех. То есть как некое целое. И в рамках этого целого является чушью конституирование некой последовательности изменений. В жизни (истории) эта последовательность уникальна, субъектна – при том, что существует конкретная соразмерность.

Целое распадается одновременно. А учёные потом – пост-фактум – ищут причинно-следственные последовательности и некую диалектику. Нет, социальный распад – «одновременен» в элементах, от исходного системного Целого до конечного; а конкретная его история – уникальна. И синтез может быть только одновременным, проектным...

Перейдём к 3-му аспекту терминологических проблем.

Раскрывающими и опорными в мышлении являются слова, понятия. Нет их, и невозможно показать процессы, приоритеты и зависимости. Отсутствие их – это одна сторона создания проблем, которые преодолевается творческим, ответственным, целостным-полным-конкретным, описанием иной реальности. Второй вид терминологических проблем – это распространение понятий на любое социальное Целое, без внимательного вживания в их собственные отношения по их представлениям. И есть третье, наследуемое по политике и трудно преодолимое как собственно неправильные имена по нарушению системных норм языка. И это просто бомба под какую-никакую научность описания, системность понятийной сетки, а также под взаимное понимание и согласие. Строгое словообразование – это единственная основа согласия по всем уровням. Этим обеспечивается вся таксономия, вся научная стройность и взаимопонимание между людьми.

Ниже приведена таблица с примерами построения терминов. Сверху её приведены нормы русского языка по общим смыслам/значениям слов, которые задаются их суффиксами: -ст, -стик(а), -ств(о), -ец, -изм. Эти нормы сами по себе задают правильное применение понятий с соответствующими суффиксами. И кроме этого аргумента ведь ничего более и не нужно, не правда ли… Семантические правила русского языка всё держат, и сами диктуют нам, как и что правильно называть.

В самой таблице как бы три пула по 11-12 иллюстрирующих понятий. В серых полях содержатся понятия со сложившейся особой сложностью своего образования и использования. Они касаются идеологий; в частности, они связаны с национализмом, национальностью, патриотизмом, фашизмом. Эта сложность и соответствующее неправильное использование, кстати, в том числе задают угнетение русского национального чувства. Вот так важно наведение здесь порядка. Есть в таблице и поля с пробелами, об этом конкретно скажем далее.

Увеличить >>>

Итак, как построена данная таблица с примерами формирования понятий по правилам русского языка? Она имеет 4 столбца. В первом столбце представлена исходная основа для группы производных понятий в виде названия некоего специалитета, профессии, приверженца некоего учения или позиции. Они имеют суффикс –ст; как и слово «специали-ст». Кроме этого может быть суффикс –ец или вообще без особого суффикса.

Второй столбец. Здесь понятия по сфере деятельности, и учение, и доктрина, и идеология – много чего при общем содержании «сфера деятельности». И слова здесь оканчиваются на –ик(а), в этом норма языка. Кстати, интересно, что предельно общая для разных слов здесь морфема – это –истика, что близко к слову истина… И мы далее увидим одно возникающее там исключение, по причине неблагозвучия, что потребовало применить суффикс –ств(о) при разных ударениях в однорядовых словах.

Третий столбец. Понятия этой графы оканчиваются на –ств(о), как «свой-ство». Или же, как развитие соответствующего свойства-состояния, возникает и обозначение группы их носителей через суффикс -тет. Пребывание в некоем качестве, естественно, заканчивается формированием соответствующей принадлежности, идентичности. «… -ство» – это некое состояние, пребывание, это некое погружение во что-то. А вот когда кто-то выделяет себя как группу, то это в русском языке проявляется суффиксом –тет.

Четвёртый столбец. А эта графа есть как бы примечание, где разбираются некие сложные моменты, в том числе касаемые морфемы –изм, которую имею именно обозначения социальных систем (по правилам русского языка). Как помните, доктрины, идеологии и проч. заканчиваются на –ств(о). И есть здесь исключение – слово «гуманизм». Это во многом по тому, что само его образование от homo (человек) расширительно по использованию…

Сейчас через «измы» называются многие учения, доктрины и так далее. А плохо то, что это вот измостроительство даёт психологическое искажение людей в желании «удостоиться»… Это болезнь, которая была порождена безмерным превозношением марксизма, марксостройством в нашей стране. Ещё раз: вот этот -изм, который причиняется всяким там учениям, доктринам, это ошибка по нормам русского языка. Этого одного достаточно, чтобы, уважая свою культуру, навести порядок в мозгах и как-то подправить состояние людей.

И вот то, что говорилось выше теоретически, мы будем смотреть далее в практическом плане, то есть как это происходит в самом языке, как он работает. Давайте смотреть, как происходит словообразование на конкретных примерах.

Итак, Стилист-Стилистика, Криминалист-Криминалистика. И может быть такое понятие, как Криминалитет; то есть это некие люди, которые относят себя к криминальным личностям. Суффикс –тет для нас здесь не важен, но мы показываем, как это работает. Далее, Каббалист-Каббалистика-Каббалитет. И может быть образовано понятие Каббалийство как некая характеристика деятельности… По правилам русского языка это можно построить, но пока нет практического применения. Если появится практика и соответствующая необходимость, значит появится это слово.

Идём дальше. Разгильдяй-Разгильдяйство, всё так и есть, конечно. Ну и сейчас нет (пока) такой науки как «Разгильдяйстика»… Но вот по следующей строке с появлением «Пранка» и «Пранкеров» составилась некая «Пранкистика», как правильное ухаживание, чтобы добиваться своего. Ну а кто погружён в это дело, тот занимается «Пранкийством». Всё нормально.

Есть «Жлоб», есть «Жлобство». Есть «Антисемит», есть «Антисемитство», но не «Антисемитизм» как по –изму – это некая «социальная система».)) «Антисемитство», по правилам русского языка – это состояние нелюбви к семитам, то есть арабам, евреям, ассирийцам и т.д. Но применяют это семейство определений только относительно евреев. Конечно, нельзя создавать спекуляционные названия, путающие суть вещей, присваивая значение одному в ущерб другому. И получается, что в этом семействе определений слишком много политики и манипуляции. Есть здесь вопрос и по употреблению префикса «анти». Специальное именование не должно привносить эмоциональности и некой категоричности, как это делается префиксом «анти», создающим как-бы императивное определение по принципу «нелюдь». Таким уникальным именованием, ничтожащим к тому же других семитов, присваивается явлению как-бы исключительное значение общечеловеческого масштаба.

Ну ладно, вот некий человек погрузился в это состояние-качество «нелюбви к евреям». Так как эго назвать? По аналогии с «русофобом» – «еврейфобом»? Нет? Звучит не столь порицающе и отвращающе?.. Или «антисемитизм» и «русофобия» – это о разном? Или всё же об одном, но в отношении разных этносов?..

«Русофоб» – по этимологии – это тот, «кто боится русских», да? Но на самом деле так называют именно «ненавидящих русских», то есть «готовых их третировать/уничтожать», то есть это по аналогии «анти-русист» или «анти-славист»? Звучит, конечно, коряво, а обобщающее и негативистское «антисемит» не коряво. Но мы же о смыслах, так? Если суть понятий одинакова, то всё же чтобы не порождать раздвоения в смыслах и отношениях, то кто-то обязан привести это к одному порядку вещей.

В древне-греческом много слов, обозначающих ненависть, вражду, отвращение. Ближе всего – μισος (мисос), или απεχθεια (апекстия). Можете заняться лингво-творчеством, используя имена разных объектов. И можно заметить, что второе звучит более синдром-нимично. Но мы задержались.

И вот первая серая зона – «Патриот». Очень сложное слово патриот, и мы это чувствуем, и постоянно возникают проблемы в его смысловом наполнении в его использовании. Бесконечные споры о содержании патриота, патриотизма, о качествах этого. Это связано в том числе с неправильным и неполным словопостроением. И здесь должны бы проявиться активная роль лингвистов, в том числе с позиции смыслов. Они не берут на себя эту обязанность, а просто фиксируют то, как ведёт себя язык и как это происходит. А это неправильно, потому что происходящее фиксирование – это вопрос политический, и при этом, часто, упреждающим образом создаётся и вбивается в голову нечто противоречивое и сталкивающее.

Так вот, давайте посмотрим, что происходит. Во-первых, сразу вопрос: кто такой патриот? Это касается внутреннего чувства, содержания или внешнего? Именно об этом идут споры. Пока не отвечая прямо, а просто ставя троеточие, давайте будем строить другие слова этого ряда, и подобных.

Итак, если человек погружён в соответствующее состояние, как это назвать? Это патриотство, и это правильное по звучанию слово, оно нейтрально по качеству проявления. Оно обозначает только проявление патриотического чувства, патриотства. Слово патриотизм и вообще -изм отражает нечто внешне проявляемое, а патриотство – это чувство внутреннее, по-своему интимное чувство, и оно реальное может быть только таковым.

А как можно назвать учёного, который исследует отечество (патрию) и проявления патриотства? Конечно, его уже нельзя назвать патриотом, это нечто другое, ну условно говоря, патриотист. А если говорить при этом о сфере деятельности, как науке, которая это изучают, то опять же можно назвать патриотистика. И нельзя применить слово патристика, которое занято другим смыслом; но и отечествоведение тоже не лучший вариант.

Конечно же, все эти рассуждения вызывают некоторую улыбку. Но это и говорит о том, что ситуация не упорядочена, и оставлять так, что типа язык сам со временем разберётся едва ли правильно.

Со словом «Нацист» – та же самая ситуация. «Нацистика» – это учение, и здесь нет слова на –ство, как состояние. «Нацийство» При этом есть слово «Нацизм», мы знаем существующую его коннотацию, отрицательную. Но в реальной истории существует нейтральный термин «Нация», оно не связано прямо со словом «национальность», и от него понятие на –изм – это просто социальная система, выстроенная на принципе Нации, так называемого «гражданского общества»… Является ли при этом обязательной агрессия по отношению иных наций? Нет. Если оставаться в тех же правилах русского языка и не пытаться вводить новые какие-то правила, то и слово «Нацизм» должно быть отдано именно этой социальной системе.

Но тогда значит надо переосмысливать другие вещи и думать о тех словах, именах, которые должны быть даны тем отрицательным проявлениям/смыслам национального превосходства, которые требует идентификации… Это задача. Вот всё, что в сером, это задача думать дальше.

Всё белое реально существует, только утверждая, подтверждая сказанное выше про смысловую основательность норм русского языка. А серое – это проблема, которую мы сами создали, отойдя в сторону от активной работы со смыслами, семантикой, словообразованием. И теперь трудно выбраться по-настоящему…

То же самое и слово «Фашист». И далее – «Фашистика», «Фашистет»… Консерватор. Здесь возникает два вопроса, потому что есть консервáторство, как некая идеология, и консерватóрство, то есть то, что имеет отношение к музыкальной консерватории. И это тоже проблема, коллизия, которая – помните? – решилась без суффикса –ик(а), как исключение.

Содержание консерватизма, консерватора – это традиционализм, это связано с традицией. Соответственно, и название получается правильное – традиционалистика. Речь о том, чтобы неправильный термин подвергнуть такому очищению и такому «расположению», которое освободит нам правильные термины для использования и упростит ситуацию.

Дальше начинаются вот эти вот все наши «измы»: либерализм, социализм, коммунизм и т.д. В первом столбце нашей таблице исходно стоит специалист – то есть либерал, можно назвать либералист, к примеру. Тут могут быть свои коннотации. И в данном случае получается, что как учение/идеология есть либералистика – но не либерализм (как и выше не антисемитизм). Сам русский язык хорошо нам даёт всё понять – по суффиксам – о чём идёт речь. И по звучанию, воспринимаемому русским ухом, речь идёт не о какой-то серьёзной, фундированной вещи, а так себе – о либералистике. Куда погружаются неофиты? В либералистику. А как в состоянии, они находятся в либеральстве. А если как в разливе всего этого, то это в либералии…

Далее, Социали-ст и Социалист-ика – всё правильно. Но есть социал-изм, и это социальная система, о чём мы уже говорили. Наконец-то можно развести учение и социальную систему, потому что неправильно называть одним «измом» и учение, и социальную систему! А по нормам языка будет всё чётко – есть «Социалистика» как сбор теорий, и есть «Социализм».

Коммунист и Коммунистика – да, потому что есть свой предмет. Есть и своя социальная система, связанная с общинностью, коммунальностью, которая называется Коммунизм. Это не в некой последовательности: первый этап, второй этап, - но разные социальные основы и устройства.

Конфуцианец, Конфуцианистика и Конфуцианство – всё нормально, всё правильно. Это (1) приверженец, (2) наука, изучающая данное учение и (3) сфера религиозного пребывания плюс сообщество. Надо здесь обратить внимание и проявить уважение к устоявшимся религиозным наименованиям. Здесь исходным именованием является название религии, которое имеет суффикс –ств(о). А приверженец религии именуется также с суффиксом –ин.

И вот далее ситуация с суффиксом –ец, «Евразиец». Потом от него – евразиистика и евразийство. А может быть исходное – «Евразиист»? Как правильно называть? Это очень интересный вопрос. Представляется, что более серьёзным, фундированным и уважительным по коннотации является название евразиист, нежели евразиец. «Евразиец» – это как «спартаковец, некий болельщик… И далее аналогично «партиец», «детдомовец», «проходимец»…

Ариец – Арийство. Партиец – Партистика – Партийство. И дальше системные проблемы, в выражении смыслов при переходе к содержанию соответствующей социальности: или партиизм, или администратизм, или бюрократизм, или... Но мы уже знаем, что результирующее, отличительное свойство систем, построенных от вроде аналогичных институтов, будет следовать культурным кодам. Тогда и название социальных систем надо будет давать от содержательной сути. А те формальные обозначения являются схоластичными, абстрактными, не достаточными. В одном культурном коде появляется гитлеровская система, а вместе с интернационализмом появляется советская система. Ценности, которым служит система, и должны влиять на её название.

Далее. Националист – Националистика, да; но вот опять – не Национализм. Во-первых, не надо нарушать логику языка, правила надо сохранять, чтобы был единый разговор, единый дискурс, понимание людей. Но дело в том, что национализм-националистика-националийство, имеют множество оттенков, которые опять нуждаются в каком-то обозначении. А разобраться в этом надо, потому что среди них есть и жизненные, и отрицательные коннотации. Специально это или нет – но это угнетает в том числе русское национальное чувство и понимание корней.

А вот есть такое замечательное наше слово, связанное с родом, со способностью «ценить род»… Да, «Националист», имеет иностранные корни и по букве, и по духу, но по неискажённой сути слова у нас это тот, который любит род, ценит род. И здесь есть сущностная связь с «Патриотом»; у них некая общая база – Отечество и Род – как две стороны, как дыхание на раз и два. Патриот – это тот, кто любит отечество, но связанность с родом – это состояние, и называется это Родчество. Прекрасное качество, прекрасное состояние, прекрасное слово, которое можно вполне использовать.

И далее в таблице белый фон, в котором мы показываем одновременно со словом Родче-ство образование слов Отечество и Отчество; а в столбце Примечания и то, как это всё расшифровывается.

Переходим к последнему пулу из 12-ти терминов. И вот давайте посмотрим по этим «товарищам»: Дарвинист, Дарвинистика, - что ж так мы и говорим. Правда, учение обозначается и как дарвинизм, но это более в коннотации идеологии, с отрицательным оттенком. И лучше оставить первое – Дарвинистика. Или вот, когда мы говорим о Мальтусе, то далее есть Мальтузианство, и оно звучит ещё более отрицательно (заслуживая это). Если некое учение у нас звучит на –ство, то проявляет как раз наше критическое отношение. А если заканчивается на -истика, то это не несёт коннотации уничижительной, и это правильно отражает именно суть названия учения или раздела знания: дарвинистика, марксистика, ленинистика, лингвистика…

Как бы мы ни относились к этой марксистике, это не означает, что отрицается необходимость её научного изучения; в том числе, чтобы выучить уроки. Ложь полезно изучать для профилактики; изучайте марксистику, но не марксизм.

С понятием Психолог – сложная ситуация. Это именование произошло от названия науки «Психология». (Подобно порядку словообразования в ряде религий, о чём уже говорили.) Здесь отбрасывается окончание в морфеме «логия» (наука). Сложности возникают и от того, что «психология» - это ещё и проявление внутреннего мира в человеке. Вы можете посмотреть эти сложности словообразования в самой таблице, а мы не будем задерживаться.

А заканчивать будем принципиальными моментами в терминологии – касаемо терминов экономист и политэкономист.

С «Экономикой» давнишняя путаница, к которой вроде все привыкли, а напрасно, не надо здесь привыкать. Произошедшее, очевидно, не преднамеренно. Эта ситуация возникла в нашем языке, потому что слово пришло извне. Мы говорим экономика, и имеем в виду два представления: экономика как сфера деятельности, и экономика как наука. Всё это мешает восприятию текстов и визави. Это неправильно, эту путаницу можно выправить по нормам языка.

И ведь всё находится у нас перед глазами: мы противопоставляем Хрематистику и Экономику, как противоположные качества, но одного предмета деятельности! Понимаете? – По однотипности морфологии нормальная наука должна называться Экономистика! Есть наука, которой занимаются специалисты, их называют экономисты, а научная деятельность это экономистика, так ведь.

И далее в столбце Примечание идут расшифровки, посмотрите. Экономия – это рачительное хозяйствование. Экономика – это сфера деятельности, практики. Экономистика – это наука, а экономист, что важно, это тот деятель, который одновременно работает и в теории, и в практике. Почему важно? – Да потому, что экономистика – это не фундаментальная наука, а практическая (но особая по необходимости видеть и знать целое за пределами только этого предмета).

Экономист соединяет, собирает, имея цели и ценности за пределами экономики. Это очень важно, чтобы не было извращения. Он должен быть сведущим и в деятельности практической и теоретической. В отличие от так называемого «политэкономиста», неизвестного науке зверя…

Мы не раз об этом говорили (см. книгу «Экономика: изначальная и извечная»), и добавлять к этому ничего не будем. Но есть другое важное: есть важная наука, которая должна постепенно вырабатываться и возникать. Да, есть влияние политики на экономику, есть внутренние процессы влияния в экономике политических каких-то моментов, или групп; и всё это укладывается в политологию. Есть и обратное влияние. Но всё это рассматривается отдельно, да ещё в попытках неких отдельных дисциплин. Но для понимания устройства общества в целом и для практической деятельности по этому пониманию, то есть целостной и проектной деятельности необходимо объемлющая теория/представление имманентной связи Культуры-Политики-Экономики. Как называть такую науку и таких специалистов, таких социальных «инженеров» (от западного «в-гениальном»)?

И социономия – это похоже на правильное слово. Именно -номия, законы социума, которые должны применяться на практике. Вот эта дисциплина должна объединять все эти сферы, объединять их по их специфике взаимодействия.

Итак, мы показали нормы русского языка, которые диктуют нам правила построени я терминов в науках о социальности. Они заставляют нас обернуться на текущее состояние, заставляют подчиниться им и навести порядок, что оздоровит и науку, и общество в целом.

Внизу таблицы приведены сноски, как некое резюме по тому, что мы имеем в обществоведении. Нам, в социуме необходим орган смысла. Об этом институте мы и говорили, и будем говорить. Возможно, именно на первом шаге деятельности этого органа смысла, ему бы и навести порядок в словообразовании категорий и терминов социальной сферы…

Далее в тексте книги будут встречаться и привычные (как-есть-сейчас), и правильные по своим суффиксам понятия. Что ж делать… Мы только-только кладём гати на болото. Всё впереди.

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]